— Зачем... Зачем я вас встретила?.. Зачем вы не дали мне умереть?.. Я так хочу умереть... Я так хочу умереть...
— Зачем? — тихо и нежно спросил ее Данила.
— Просто так! — чуть не крикнула Аня, отняла заплаканное лицо от его плеча и утерла слезы. — Просто не могу больше! Не могу, и все.
— Человек ничего не делает просто так, он все делает зачем-то... — Данила убрал с ее лица растрепавшиеся волосы. — Просто он не всегда понимает смысл того, что он делает. И это плохо, потому что, когда ты чего-то не понимаешь, ты можешь наделать глупостей.
Аня уставилась на Данилу. Было видно, что эти его слова заставили ее задуматься.
— Наделать глупостей, — протянула она. — Да, я делаю глупости. Ведь я не знаю... Не знаю, что мне делать.
— Ты не знаешь, зачем ты что-то дела ешь, поправил ее Данила. — Тебе кажется, что ты видишь цель. Но ведь это не цель, это просто мираж, фантазия. Сейчас ты фантазируешь, что смерть избавит тебя от страдания. И, как ни странно, где-то глубоко внутри ты уверена, что это принесет тебе счастье. Странное, но счастье. А это неправильно, смерть принесет с собой только смерть. Да и избавление от страдания — это вовсе не счастье. Счастье лежит совсем в другой плоскости.
Аня смотрела на Данилу заворожено, как на человека, который знает о ней всю правду. Всю, до конца, без остатка.
— А мои мечты? — спросила она вдруг. — Я рисую себе разные картинки. Я вижу, как я счастлива с Максимом. Мы живем вместе, у нас красивый дом, много друзей. Он танцует, а я нянчусь с его ребенком. То есть с нашим ребенком...
Аня залилась румянцем и опустила глаза.
— Тебе кажется, ты думаешь о чем-то конкретном, но на самом деле ты думаешь об абстрактных вещах, — продолжил Данила. — Ведь важно не то, что будет происходить. Мы не можем контролировать жизнь, и неизвестно, как она сложится. Важно то, что у тебя внутри. И хотя ты думаешь о счастье, внутри тебя страдание. И пока оно у тебя внутри, ты не будешь счастлива.
— Так значит, все-таки я должна как-то избавиться от страдания? — спросила Аня.
— Тут подвох... — Данила оперся на руку, и я заметил, как какая-то странная тень скользнула по его лицу.
— Подвох? — мы с Аней произнесли это почти хором.
— Подвох. Нельзя хотеть, чтобы у тебя чего-то не было. Это как «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». С таким планом ничего не найдешь. Нельзя хотеть избавиться от страдания. Если ты ищешь избавления от страдания — ты бежишь от страдания, а оно тебя догоняет. Вы с ним словно в салки играете.
Повисла долгая пауза. Все мы втроем решали сейчас одну задачу. Мы думали о страдании и о том, как оно связано со счастьем. И связано ли? Данила сформулировал очень важные отправные точки, казалось, решение где-то совсем рядом. Но где? Не хватало какого-то одного элемента. Какого?
— Я думаю, что страдание, — сказал Данила через какое-то время, — это препятствие на пути к самому себе. Оно словно бы говорит: «Не смотри на себя, смотри на меня. Борись со мной, ведь я — твое несчастье». И это правда, страдание — это наше несчастье. Но счастье — это не отсутствие страдания, это что-то совсем другое...
— Второе препятствие, — прошептала Аня.
— В каком смысле? — не понял Данила.
— Первое — зависть. Второе — страдание, — «пояснила» Аня.
— Зависть — это тоже страдание, — по думал я вслух.
Аня и Данила уставились на меня.
— А вообще, что тогда не страдание, кроме счастья? — Данила, казалось, удивился этой своей мысли.
— Вот и ответ, — сказала вдруг Аня, и на глазах ее лицо озарилолось удивительным, завораживающим внутренним светом. — Это просто две разные дороги. Совсем разные! Все правильно! Остается только выбрать, по какой идти...